Введение цифрового рубля может привести к избыточному регулированию и сверхконтролю
Все знают, что цифровой рубль – это уникальный электронный код, аналог купюры, имеющей свой номер. Его эмитентом будет Банк России. Хотя ЦБ не утверждает, что цифровой рубль – дело решенное, весь тон обсуждения этого вопроса пока ясно говорит: цифрового рубля нам не миновать. Есть масса профессионалов, приветствующих его появление. Ну а я давайте сыграю роль оппортуниста.
В чем опасности цифрового рубля?
Первая: такой рубль помечен. То есть впервые в безналичных расчетах появится рубль в «купюрах», каждую из которых можно идентифицировать и нет никаких проблем отследить по каждой все платежи. Еще раз: государство сможет проследить за движением каждой такой цифровой «купюры» и узнать, за что и когда ею заплачено (об этом, в частности, пишет Александр Филатов в своей колонке на стр. 06).
Вроде бы ничего страшного. Наоборот, когда вы участвуете в госзакупках, государство, подписывая с вами контракт, вправе определить целевое назначение денег – чтобы ни-ни, ни один рубль не ушел не по назначению. У Минфина, ФНС, Счетной палаты всегда было и есть огромное желание отследить каждую сделку в госзакупках, каждый объект до самого последнего кирпичика. Для этого отстраиваются технологии, сложные и дорогие, надзора «сверху вниз». А с цифровым рублем уже никто и никогда не сможет отщипнуть от контракта взятку в наличных или даже в ничем не помеченных безналичных рублях. Что же здесь плохого?
Ничего, кроме того, что в последнее время отстраиваются системы тотального контроля за каждым из нас, в рамках которых государством будут собраны в единые базы все данные о нашей частной жизни: кто мы, чем дышим, как живем, где и когда находимся, что делаем и как тратим деньги. На этой базе легко выстраиваются системы социального цифрового рейтинга. На практике перестает существовать тайна нашей частной жизни. Понятия налоговой, банковской, медицинской тайны, тайны клиента, тайны наших политических, имущественных и каких угодно действий становятся ничтожными. Нас легко наказывать, ограничивать, запрещать – так же как и поощрять за правильное с точки зрения государства поведение.
Еще одна проблема цифрового рубля – риски адаптивности. Речь даже не о сбоях в сети, или обработке больших данных, или хакерах, или о том, что любые технические устройства – онлайн или офлайн – подвержены разрушениям. Речь о способности национальной валюты смягчать деформации в экономике.
30 лет существует «низкобюджетная» модель семьи в регионах – такая семья может жить, только если часть доходов формируется в серой экономике. Например, в крупных городах безналоговая аренда квартир – один из самых распространенных источников существования для бедных слоев. Часть труда мигрантов тоже безналоговая. Число отходников, неформально занятых, достигает, по самым осторожным оценкам, 15–20 млн человек. Доля неформальной экономики в России – до 25–35% ВВП. Во время кризисов, которые часты у нас, семьи выживают, уходя в тень. Доля серой экономики растет, она смягчает удары кризисов.
Но серая экономика как амортизатор может существовать только благодаря наличке. Ничем не меченной, которую нельзя отследить. Не случайно в пандемию, в кризис 2020 г., сумма наличных денег в обращении выросла на 22%, а средства на корсчетах банков в ЦБ, т. е. ликвидность банков, – только на 6%.
Сверхрегулирование, избыточность, жестокость ограничений – постоянная болезнь в России, связывающая тех, кто хотел бы и мог бы действовать – пусть даже в «латиноамериканских» условиях, – по рукам и ногам. Экономика наказаний, а не стимулов, экономика обвинительного уклона – в ее ландшафте цифровой рубль может занять выдающееся место. Имеешь мобильный телефон – знаешь, что всегда можно отследить твое местонахождение и твои разговоры. Имеешь цифровой рубль – знаешь, что всегда в отличие от наличных немеченых купюр можно узнать, кому, когда, за что и сколько ты платил и куда ушли деньги, даже если ты это делал в режиме офлайн. Не слишком ли много слежки на развивающемся рынке, который объективно нельзя пережимать, чтобы он мог действительно развиваться?
Третья экономическая проблема, порождаемая цифровым рублем, заключается в том, что ЦБ получит возможность избыточно ограничить кредитный мультипликатор коммерческих банков. Способность этих банков «создавать деньги», кредитуя население и бизнес, – условие жизни любой экономики. До сих пор эта способность ограничивалась нормативами ЦБ и остатками средств на корсчетах банков. Скажем, «Сбер», в котором большой внутренний оборот между миллионами счетов его клиентов, может иметь многомиллиардные объемы кредитной эмиссии. Деньги, выпущенные им при кредитовании своих клиентов, могут долго не покидать пределов банка, просто обслуживая их платежи внутри него и не задействуя корсчета в ЦБ.
Четвертая проблема: цифровой, меченый рубль – отличное средство для перехода к ограничениям в его конвертируемости, к тому, чтобы создать систему множественных нерыночных обменных курсов. Это может случиться, если и дальше наша экономика будет подвигаться к административной системе, ко все большему огосударствлению. Сегодня все это будут отрицать. А завтра, если так жизнь сложится, – действовать.
Преимущества цифрового рубля очевидны. Но у него есть риски. И лучше быть оппортунистами сейчас, чем потом. Макроэкономические последствия, может быть, самое важное, что мы должны обсуждать, когда решается вопрос о цифровом рубле.
Газета «Ведомости» 25.03.2021
