С учетом посткоронавирусного кризиса в экономике текущий год может ознаменоваться взлетом ярких корпоративных споров

Тренды комплексных корпоративных конфликтов: привлечение бенефициаров к убыткам, исключение участников из общества и другие тенденции судебной практики.

С учетом посткоронавирусного кризиса в экономике текущий год может ознаменоваться взлетом ярких корпоративных споров, считают юристы практики разрешения споров «Лемчик, Крупский и Партнеры» Инна Иваникова, Артем Рубанов и Кирилл Понасюк, ведь помимо популярной тенденции разрешать корпоративные конфликты уголовным преследованием споры об исключении участников из обществ также заиграют новыми красками.

Число корпоративных акционерных конфликтов увеличивается с каждым годом — не стал исключением и текущий. Часть из них оборачивается кровопролитными войнами, на которых по обыкновению «все средства хороши». Первостепенная задача консультанта при подготовке к такому спору — предугадать развитие сценария в долгосрочной перспективе и разработать комплексную «дорожную карту». Литигаторы, сопровождающие такие конфликты, запускают десятки арбитражных споров, продолжающихся до тех пор, пока цели, желаемые доверителями, не будут достигнуты, а необходимые сделки — закрыты. Для привлечения к спору общественного внимания его участники прибегают не только к Litigation PR (публикациям в СМИ, социальных сетях, Telegram-каналах), возбуждению уголовных дел по надуманным основаниям, но также и к инструментам исключения участников из общества.

Продавить в споре, чтобы взыскать убытки

Юрист практики разрешения споров «Лемчик, Крупский и Партнеры» Артем Рубанов

Возбуждение уголовного дела не столько способ распределения активов, сколько мощный метод воздействия на противника, при котором стороны могут диктовать свои условия. Среди наиболее распространенных методов борьбы можно выделить обвинения бывших бизнес-партнеров в хищении, мошенничестве, превышении должностных полномочий или сговоре с контрагентами.

Уголовное производство, развивающееся на фоне корпоративных арбитражных споров, часто становится механизмом, который позволяет заявителям игнорировать основные принципы и нормы гражданского права, добиваясь удовлетворения своих требований за счет уголовного преследования. Причем само вменение совершения преступления может сопровождаться тем, что базовые нормы уголовного права грубо нарушаются, а нормы гражданского права толкуются искаженно.

В качестве актуального примера можно привести дело против экс-главы крупнейшего в мире производителя титана — один из нашумевших в последнее время в СМИ уголовных процессов в рамках корпоративного конфликта.

Вскоре после того, как советом директоров предприятия было принято решение о смене генерального директора, титановая корпорация показала значительный убыток. Что привело к такой ситуации — пандемия COVID-19, в результате которой отпала необходимость закупок титана для комплектующих авиатранспорта, либо же действия бывшего руководства по завышению цен на закупку сырья — в этом решили разобраться правоохранители. В то же время предприятие накопило долги перед контрагентами на немалую сумму, и, вероятно, на фоне уголовного производства в арбитражном суде также развернется баталия из коммерческих споров по долгам компании. Можно предположить, что одним из доводов защиты корпорации против кредиторов станут ссылки на неразумные действия предыдущего руководства по заключению сделок. Корпоративный конфликт в данном случае может быть использован как инструмент защиты от кредиторов, а уголовное дело — как препятствие для инициирования и развития коммерческих споров по искам поставщиков предприятия.

Возбуждение дел стало так любимо участниками корпоративных споров еще и потому, что уголовное дело позволяет не только давить на оппонента в споре, но и предвосхищает вопрос взыскания убытков при заявлении соответствующего иска — согласно ч. 4 ст. 69 АПК РФ, приговор, вступивший в законную силу, по вопросам о том, совершались ли определенные действия конкретным лицом, обязателен для арбитражного суда.

Метод исключения участника — позиция ВС РФ

Юрист практики разрешения споров «Лемчик, Крупский и Партнеры» Кирилл Понасюк

Еще одним интересным трендом в разрешении корпоративного спора становится метод исключения участника, в том числе мажоритарного, причем после утверждения президиумом Верховного суда (ВС) РФ 25 декабря 2019 года «Обзора судебной практики по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обществах» в этом направлении прогнозируется существенное увеличение судебной практики.

Во-первых, ВС указал, что наличие корпоративного конфликта, а также равное распределение долей между сторонами корпоративного конфликта не являются основаниями для отказа в иске об исключении участника из общества (50/50). Во-вторых, закон не устанавливает ограничений на исключение из ООО того участника, в чьем владении находится более 50% долей в уставном капитале компании. В-третьих, ВС РФ полагает, что причинение существенного ущерба обществу выступает достаточным основанием к тому, чтобы исключить участника. Эта возможность не зависит от того, могут ли быть последствия действий участника устранены без того, чтобы лишать нарушителя возможности управлять компанией.

Суды уже ссылаются на этот «Обзор». К примеру, недавно Арбитражный суд города Москвы положил конец многолетней корпоративной тяжбе. Недобросовестный участник компании без согласия второго учредителя осуществил ряд шагов, в результате которых управление фирмой перешло в руки его близких родственников. Полагая, что эти действия вредят интересам бизнеса и не способствуют получению прибыли, добросовестный учредитель обратился в суд с иском об исключении нарушителя из числа участников фирмы. Основываясь на рекомендациях ВС РФ, суд удовлетворил иск, посчитав, что в условиях затяжного корпоративного конфликта дальнейшее нормальное функционирование компании возможно только при исключении из нее недобросовестного участника.

Привлечение к убыткам реальных собственников бизнеса

Взыскание убытков, нанесенных корпорации, с ее бенефициаров становится все более частой практикой.

В рамках крупных корпоративных конфликтов речь идет не о прямом или косвенном (через третьих лиц) владении более чем 25-процентной долей в компании, а о фактическом контроле ее деятельности и возможности давать руководству обязательные к исполнению указания.

Подобные дела отличаются сложным процессом доказывания, поскольку установить реального собственника бизнеса — задача не из простых. Информация о бенефициаре часто скрыта в цепочке офшоров и в ряде стран недоступна из открытых источников. Из-за объективной невозможности истца документально подтвердить статус бенефициара, привлекаемого к ответственности по убыткам, в ход идут любые средства доказывания: личные переписки, показания свидетелей, информация из социальных сетей и иные косвенные подтверждения владения.

В 2018 году, рассматривая вопрос о привлечении бенефициара к субсидиарной ответственности, ВС определил: конечный бенефициар, не имеющий соответствующих формальных полномочий, не заинтересован в раскрытии своего статуса контролирующего лица. Возможность его влияния на должника тщательно скрывается, а отношения с подконтрольным обществом не регулируются документами, которые бы устанавливали соответствующие стандарты поведения. В такой ситуации ВС рекомендует судам анализировать поведение должника и лица, привлекаемого к ответственности. На подконтрольность могут указывать следующие обстоятельства: синхронность их действий не вызвана объективными экономическими причинами, эти действия противоречат экономическим интересам должника и одновременно ведут к существенному приросту имущества лица, привлекаемого к ответственности, действия не могли иметь место ни при каких иных обстоятельствах, кроме как при наличии подчиненности одного другому и т. д. Кредиторам или арбитражному управляющему зачастую сложно получить прямые подтверждения того, что бенефициар давал указания должнику, и судам следует учитывать совокупность косвенных доказательств, основанных на анализе их поведения. Если доводы и доказательства, приведенные заинтересованными лицами в пользу возникновения отношений фактического контроля и подчиненности, оказались достаточно убедительными, бремя доказывания обратного в силу статьи 65 АПК РФ переходит на привлекаемое к ответственности лицо.

Такой подход сформирован в рамках банкротного дела, но в силу отсутствия аналогичных разъяснений в отношении взыскания убытков с бенефициаров он может использоваться и для успешного разрешения будущих корпоративных конфликтов.

«Юридический бизнес». Газета «Коммерсантъ» Приложение № 163 09.09.2020