Пора перестать плодить аббревиатуры и решить вопрос с инструментами для долгосрочных накопления
Обозреватель «Известий» Анна Каледина — о том, почему частный инвестор всегда не догоняет и проигрывает.
«И есть хочется, и худеть хочется», — справедливо заметил персонаж Александра Калягина в фильме «Раба любви». Отличная фраза, отражающая дуализм природы сбережений у нас в стране. Есть действительно хочется: значительная часть населения тратит на питание половину своих доходов. Но хочется и на старость накопить, чтобы пожить по-человечески и не на мизерную пенсию. Есть такая давняя мечта у нашего народа. Причем сколь давняя, столь же и мечта. Люблю эту старую философскую шутку: «Из пункта А и пункта Б навстречу друг другу по одному пути отправились два поезда, но не встретились. Почему? Не судьба».
Читайте новости проекта «Законодательство & Инвестиции» через любимые соцсети: Telegram, VK, FB
Во вторник топы новостей взорвало мнение первого зампреда ЦБ Сергея Швецова о судьбе накопительной пенсии. Вроде ничего сенсационного он не заявил. Скорее, открыл Америку и изобрел велосипед, констатировав очевидное и давно обсуждаемое на разных уровнях власти. Отвечая на вопрос, будет ли снят мораторий на пенсионные накопления, Сергей Швецов неосмотрительно сообщил, что дискуссий по этому поводу не ведется, принято решение о продлении меры до 2023 года, а там (как он думает), наверное, и на законодательном уровне зафиксируют демонтаж. Яркие выражения, безусловно, конек Сергея Анатольевича. Но неужели у кого-то были сомнения в «разморозке» накоплений, которые не поступают в систему с 2014 года?
Вот и в сентябре министр финансов Антон Силуанов (тоже отвечая на вопрос) говорил о том, что вопрос об отмене накопительной части можно поднимать, когда будет создана добровольная система. Ну, как говорил. Повторил в очередной раз. Уже в 2016-м финансовые власти практически прямым текстом предложили забыть о новых поступлениях, когда будет найден инструмент, чтобы залить туда уже сформированные триллионы рублей. От себя замечу: важно, чтобы он имел ту же долгосрочную природу, а иначе не имело смысла.
И пошло-поехало. Аббревиатуры из трех букв посыпались, как конфетти из новогодней хлопушки. Сначала была представлена концепция ИПК (индивидуальный пенсионный капитал), потом — ГПК (гарантированный пенсионный капитал), последний вариант — ГПП (гарантированный пенсионный план). Вам мало? «Их есть у меня». В качестве альтернативы рассматривается классическое НПО (негосударственное пенсионное обеспечение), недавно возник еще один инструмент — ИИС-3 (индивидуальный инвестиционный счет). Как можно догадаться, это нечто среднее между ИИС-1 и ИИС-2.
Взрыв мозга уже произошел? Нет? Тогда добью. Банки предлагают долгосрочные страховые продукты — ИСЖ (инвестиционное страхование жизни) и НСЖ (накопительное страхование жизни). Кстати, ИСЖ тот же Сергей Швецов называл «мутным продуктом». Но когда наплодили сущностей, людям уже сложно разобраться, что им предлагают и какие риски несут эти предложения. ИПК, ГПК, ГПП, ИИС, ИСЖ, НСЖ… Мои знакомые, когда я перечисляю эти инструменты, смотрят с состраданием и просят перестать ругаться этими аббревиатурами. Кстати, почему они чаще всего именно из трех букв? Две для восприятия мало, а четыре — много?
В России в последние 30 лет довольно низкая норма сбережений, то есть превышения доходов над расходами. И показатель этот крайне нестабильный: может быть и 6% в отдельный период, а может и подняться до 16–18%, как было в этом году. Когда население после ажиотажного потребления, связанного с закупками на локдаун, затаилось и поджалось, не зная, чего ждать от этой проклятой пандемии. Но если смотреть в перспективе, то максимальной чертой обычно являются 14%. Один знакомый финансист давно пытается изучить «феномен 14%» — почему, даже преодолев эту магическую планку, норма сбережений не может оторваться от нее надолго?
А ответ, как мне кажется, прост. Для того чтобы этот показатель рос, необходимо примитивное сочетание увеличения доходов хотя бы на фоне стабильных расходов. У нас же всё иначе. Доходы не растут, а расходы — наоборот. В последние годы — в том числе и за счет выплат по кредитам. Откуда взяться сбережениям?
Нет, безусловно, у части населения свободные от потребления деньги остаются. Но чтобы сбережения стали накоплениями, их нужно куда-то вложить, и лучше надолго. Появился в начале нулевых закон о страховании вкладов — население осторожно потянулось в банки. Объем депозитов сейчас уже более 30 трлн рублей. Однако надолго расставаться с деньгами люди упорно не желали и не желают. Поэтому самыми популярными остаются годовые вклады. Кто может их осудить, учитывая «родовую травму» от реформ 90-х?
И вот случилась мягкая денежно-кредитная политика, которая пришла и съела доходность. Сыграл свою роль и пандемический кризис. Народ опять опечалился, пошел переводить деньги в наличные и перевел 1,5 трлн рублей. Потом подумал-подумал, потер затылок, махнул рукой — и побежал в привычные валюту и недвижимость. Последнюю, кстати, многие и вовсе решили приобрести в ипотеку, ибо низкие ставки плохо влияют на депозиты, а на кредиты — хорошо. Самые смелые, вдохновившись мечтой о высокой доходности, и вовсе перенесли рубли из банков на фондовый рынок. Триллионы, между прочим.
Власти, которые так долго добивались оживления финансового рынка (хотя чего там было оживлять, если изначально от нуля отталкивались), насторожились. Во-первых, существующие инструменты «для чайников», как правило, не являются долгосрочными, а государство заинтересовано в длинных деньгах. Во-вторых, толпы неквалифицированных инвесторов (в простонародье — «неквалы») ринулись в непонятные им активы с ожиданием огромных доходов и потом, не получив своего, окажутся инвесторами разочарованными. А там про долгосрочные вложения можно забыть на долгий срок.
Может, лучше взять паузу и системно решить вопрос с инструментами для долгосрочных накоплений? Чтобы не плодить аббревиатуры из трех букв. ИПК, ГПП, ИИС… Или вот еще одна подоспела — МГД. Нет, не Мосгордума, а минимальная гарантированная доходность, которой завлекают сейчас многие фининституты. Если вы не знали, что это такое, и с трех раз не догадались, поясняю: по сути, это ноль. То есть 100 рублей принесли и 100 можете получить через 3–5–10 лет, то даже при своих вы уже не уйдете: инфляцией потрепет. Да и нервы, вероятно, не пощадит.
Сейчас одну вещь скажу, только не обижайтесь. Для «неквала», как ни странно, вполне подходит банковский депозит. Да, ставки падают, но пока еще отбивают инфляцию. Скажем, если бы вы год назад открыли вклад под 6%, то сейчас пусть 1,5% реального дохода, а получили бы. Да и государством они гарантированы — как, кстати, и пенсионные накопления. А инструменты финансового рынка — нет. Поэтому может быть и большая доходность, а может и не быть.
Недавно спросила одного депутата относительно новой инициативы по долгосрочному инструменту. Не смог скрыть раздражения. «Достали уже своими предложениями, — рубанул он. — Уже каша в голове от этих инициатив. Лучше бы подумали и предложили системное решение. Благо до следующего решения о моратории на накопления время еще есть». Кто же спорит? Лучше меньше аббревиатур из трех букв, но лучших.
Ведь если каша в голове даже у законодателя, то что происходит в головах у простых людей? И никакая финграмотность, с которой носятся много лет, не поможет. Есть ли от нее смысл, когда нет ни стабильности, ни последовательности в соблюдении правил? Скажем, знаешь ты, что дважды два четыре (это всем известно в этом мире), а по договору с финорганизацией — три. И ты хоть убейся, но то, что прописано в договоре, топором не вырубишь. На ноль не умножают, и на том спасибо.
Есть у меня подозрение, что финансовая грамотность в условиях правовой волатильности чревата перерождением в правовой нигилизм. Треть наших граждан (33%), как показало исследование НАФИ, считает, что возвращать долги обязательно только друзьям, а банкам — необязательно.
А там и до анекдота недалеко:
— В чем вы предпочитаете хранить деньги?
— В долгах.
Если на старость не накопим, то хотя бы сейчас поживем.
Газета «Известия» 23.12.2020
