Обвал фондового рынка: мы имеем дело с классическим «чёрным лебедем»
Нью-Йоркская фондовая биржа закрылась 12 марта крупнейшим обвалом с 1987 года. По данным Forbes, 20 богатейших людей мира за сутки потеряли почти 78 млрд долларов. Медвежий тренд, спровоцированный коронавирусом, наблюдается по всему миру. Мы имеем дело с классическим «чёрным лебедем» – непредсказуемым, случайным событием, последствия которого масштабируются по экспоненте, вызывая как негативные, так и позитивные трансформации, отметил в интервью заведующий кафедрой международных финансов МГИМО МИД России, руководитель центра РИСИ Владимир Миловидов.
Что необходимо сделать, чтобы переломить ситуацию?
Сейчас очень сложно говорить о каком-то одном средстве или наборе средств, способных как-то кардинально изменить ситуацию. С начала этого года были две даты, когда финансовый рынок США достигал «локальных максимумов»: 17 января и 12 февраля. В эти дни промышленный индекс Доу – Джонса составил соответственно 29348 и 29551 пунктов. Статистика ВОЗ по распространению вируса COVID-19 начинается с 23 января. То есть первый максимум был до того, как начала поступать информация о заболевших в Китае, второй – в тот момент, когда в Китае было уже более 50 тыс. заболевших.
Настроения резко начинают меняться на фоне первых новостей о росте заболевших в Европе, прежде всего, в Италии – 23 февраля. С этого момента один из ключевых мировых биржевых индексов упал более чем на 8500 пунктов или почти на 30%. Как мы видим, не помогают ни словесные интервенции, ни действия властей. Более того, понижение два раза подряд учётной процентной ставки ФРС до 0 – 0,25% рынки поначалу восприняли как проявление слабости и страха самого регулятора.
Видимо, неслучайно, в разгар биржевых торгов 16 марта Дональд Трамп написал в твитере: «Боже, храни Америку». Можно лишь добавить – и не только одну её.
Ситуация, которую мы наблюдаем, это реализация накопленных страхов относительно возможности рецессии и падения рекордно растущего 10 лет фондового рынка. Интересный момент: отрицательная корреляция индекса Доу – Джонса и численности заболевших вирусом в мире с 23 января составляет порядка 0,6 (чем больше больных, тем меньше индекс), а корреляция с динамикой интернет-запросов населения мира о коронавирусе также отрицательная (чем выше популярность запроса “virus”, тем ниже индекс), но уже 0,9 (max=1).
Конечно, не стоит эти цифры преувеличивать, но похоже, что участники рынка больше реагируют на развёртывание глобальных страхов, чем на статистику. Это уже из разряда психологии и иррационального выбора.
Смогут ли дополнительные финансовые вливания замедлить падение?
Исходя из вышесказанного, ответ, к сожалению, напрашивается неутешительный – нет. Или по крайней мере не скоро. Финансовые вливания, денежные смягчения, снижение процентной ставки – это классические средства сдерживания рецессии, то есть такой ситуации в экономике, когда замедляются темпы роста, снижается деловая активность, падает спрос – одним словом, происходит охлаждение деловой активности по объективным причинам циклического характера.
Экономический цикл никто не отменял, и его механизмы работают. Проблема в том, что эффект, который произвёл коронавирус на финансовый рынок, не подкреплён экономически.
Резкий разворот конъюнктуры произошёл на вполне благоприятном фоне роста занятости в тех же США, при рекордно низкой безработице, тепах роста ВВП более 2%, крайне низкой инфляции. И то, что ФРС не спешила снижать процентную ставку под постоянным давлением Дональда Трампа, было правильным.
Регулятор оставлял себе поле для манёвра, который бы потребовался в случае возникновения признаков рецессии. Сейчас они «расстреляли патроны» на фоне рыночной истерики и боязни вируса. Конечно, приостановка работы фабрик в Китае, карантин в Европе – всё это может привести и наверняка приведёт к снижению темпов экономического роста.
Но важно время: приведёт, а не привело.
Потери ещё будут подсчитываться. На днях Трамп уверенно заявил, что за время вынужденных простоев из-за карантина может накопиться существенный нереализованный спрос и по мере того, как паника спадёт, экономика может действительно оживиться, а индикаторы экономической активности резко пойдут вверх. Этот сценарий имеет право на существование и, возможно, действительно реализуется уже во второй половине года. Но это только один и исключительно оптимистический сценарий.
Сможет ли биржевой кризис спровоцировать более глобальный экономический кризис?
Не столько биржевой кризис сам по себе, сколько реакция на распространение вируса. Это другой сценарий, и он состоит в том, что паралич хозяйственной деятельности в ведущих странах мира (торговли, работы офисов, предприятий, банков) способно обострить долговые проблемы частных компаний и рост госдолга.
Вполне вероятно, что станут проявляться точки неэффективности (предприятия с низкой прибылью, высоким долгом, низкой производительностью и раздутыми издержками), что скажется на банковском секторе. Вынужденные отпуска активного населения могут привести к снижению доходов и сбережений, что также может ударить по финансовой стабильности банков, хранящих вклады. Начнёт сокращаться спрос на труд, может начать расти безработица. Так и покатится ком проблем, всё увеличиваясь в масштабах. Этого-то рынки и испугалась.
Причём европейские монетарные власти, а теперь и американские, фактически исчерпали резервы стимулирования экономики. Проценты снижать практически некуда. Можно накачивать деньги в экономику, но, как мы видели до этого, большая часть этих средств реализовалась в росте цен на финансовые активы. Теперь они обесценились, вызвав и социальные последствия. В тех же США, практически все, кто имеет индивидуальные пенсионные планы (счета), так называемые 401К, потеряли существенные средства, ведь они были вложены в ценные бумаги.
Что же остаётся? Как всегда, надежда. Например, на то, что глубина падения экономики Китая, где всё это началось, не будет столь существенной, как может сейчас показаться.
Но не всё так грустно. Мы имеем дело с классическим «чёрным лебедем» – непредсказуемым, случайным событием, последствия которого масштабируются по экспоненте, вызывая как негативные, так и позитивные трансформации.
Мы уже живём в новой реальности, а после завершения эпидемии это станет ещё более очевидно.
Например, всем и во всех странах может понравиться работать дистанционно, для работодателей это окажется эффективно, ещё больше будут задействованы современные информационные технологии. Чем дольше будет длиться нынешняя ситуация, тем вероятнее меньше будут востребованы офисы, начнёт меняться и характер труда, и образ жизни. И, как говорится, здравствуй, о дивный новый мир…
«Валдай» 19.03.2020